Примечательная особенность китайской архитектурной традиции заключается в том, что дворцы и храмы в ней строились по единому образцу, восходившему все к тем же композиционным принципам семейной усадьбы. Совпадение планировки жилых домов и храмов говорит о том, что в китайской цивилизации религиозные и светские ценности имели общую основу, и этой основой было регулирование человеческих отношений в рамках семьи. В таком случае становится понятным, что здания китайских храмов в точности воспроизводили официальные здания империи и часто превращались в таковые. Самое название буддийского монастыря или храма (сы) в китайском языке первоначально относилось к чиновничьим управам.

И дворцы и храмы в Китае представляли собой ряд перпендикулярно главной оси усадьбы зданий, среди которых последнее, наиболее удаленное от входа обычно считается главным. Отдельные ряды канцелярий-храмов нередко разграничиваются внутренними стенами. В пространстве храма имеются боковые композиционные оси, представленные второстепенными алтарями или подсобными помещениями. Перед входом в храм стоит большая курильница, по обе стороны от центральной дорожки – стелы с памятными надписями, каменные или железные статуи храмовых прислужников, фигуры мифических животных. Важной архитектурной деталью являются ворота с двухскатной крышей, зачастую украшенные затейливой резьбой.

Рассмотрим планировку лучшего памятника дворцовой архитектуры Китая – дворца минских и цинских императоров. Дом властелина Срединной Империи предстает сложным комплексом сооружений, разбросанных на обширной площади. В планировке дворца имелась центральная ось, проходившая в меридиональном направлении. Однако главной темой архитектурного ансамбля был своеобразный диалог прилегавшей к южной стене парадной части дворца и располагавшейся к северу от нее личной резиденции императора. Главные здания ансамбля воплощали идею всеобъемлющей гармонии: «Зал Высшего Согласия», «Зал Срединного Согласия» и «Зал Сохранения Согласия». Все строения составляли одно целое с окружающим пространством, как бы изливались в небесный простор, сообщались с ним. А потому мосты, ворота, галереи, дорожки не менее важны здесь, чем церемониальные здания. Все они обладают своеобразной индивидуальностью. В свою очередь, здания хрупки, непритязательны и открыты не только благотворным «веяниям» космоса, но и суровым ветрам пекинских широт.

В доме вселенского монарха все было устроено таким образом, чтобы нельзя было ограничить пространство, установить его начало и конец, и вместе с тем постоянно создавалось ощущение пространства замкнутого, в самом себе полного. Недаром это был, как его называли, «Запретный город», недоступный для простых смертных. Столь, казалось бы, противоречивый эффект достигался тем, что территория дворца была разбита на множество самостоятельных дворов, огороженных стенами, живыми изгородями и водными потоками, так что, прогуливаясь здесь, можно было с одинаковой легкостью чувствовать себя и пересекающим рубежи пространства, и погруженным в его глубину.

На юг от дворца, по обе стороны императорского проспекта, соединявшего дворец с южными воротами внешней стены столицы, находились храмы предков династии плодородия земли. В конструкции последнего храма царило число «пять»: он состоял из пяти помещений, его алтарь имел пять чжанов в длину и пять чи в высоту, на нем лежала «земля пяти цветов», и к нему поднимались по лестнице из пяти ступеней [20. С. 452–454].

В отличие от архитектуры жилых зданий и храмов, подчиненной довольно жестким формальным требованиям и почти не оставлявшей возможности для индивидуальных экспериментов, ландшафтная архитектура в Китае предоставляла свободу индивидуальному творчеству. Именно в искусстве садового пейзажа архитектурный гений китайцев раскрылся наиболее полно.

В древности садовые ландшафты были частью императорских парков и представляли собой как бы прообраз мироздания. Их символика имела главным образом космологическое значение. С эпохи раннего Средневековья возникают сады при домах ученых людей, и эти памятники ландшафтной архитектуры уже вдохновлены символизмом просветленного духа и выражают принципы художественной формы, выработанные образованной элитой. Свое завершение эта классическая традиция нашла в садах минской эпохи, созданных в Сучжоу и ряде других городов Цзяннани. Лучшие из них сохранились в своих основных чертах до наших дней.

Важнейшие особенности ландшафтной архитектуры Китая определяются тем, что китайские сады являли собой образ иного, символического бытия, постигаемого в глубине просветленного сердца. Именно поэтому китайский сад не мог иметь какого-либо фиксированного, догматически установленного облика и во всей империи нельзя было найти двух одинаковых садов. Пейзажи в садах даже создавались с расчетом на два разных вида созерцания: статический и динамический. По этой же причине каждый садовый пейзаж должен был включать в себя все основные элементы мироздания – растительность, землю, воду и камни – и притом являть собой живое, подлинное согласие природы и человеческой деятельности. Главное же достоинство садового ландшафта – полная естественность, направляющая дух к постижению девственной чистоты бытия.

Пример неразличения утилитарного и символического измерений ландшафтной архитектуры Китая являет собой садовая ограда. По китайским представлениям, стена сада не ущемляла его естественности, а наоборот, выделяя пространство сада, делала его символическим «миром в мире». Имея практическое назначение, она была также частью ландшафта, ибо строилась с таким расчетом, чтобы не разрушить рельеф местности. В садах Цзяннани стена имела обычно белый цвет, который служил фоном для изобразительных композиций. Белая стена в особенности располагала к созерцанию теней, отбрасываемых цветами и бамбуком в лунную ночь.

Растительность должна была порождать настроение, соответствующее определенному времени года. С этой целью в садах создавались уголки с весенними, летними, осенними или зимними пейзажами. Китайский сад немыслим не только без всего богатства природного мира, но и без архитектурных сооружений, в которых отображаются образы человека, вся его практика: семейная жизнь и досуг, труд и творчество, созерцание и общение. Помимо собственно жилых зданий имеются террасы для созерцания видов, павильоны и беседки для уединения, домики для ученых занятий, медитации, музицирования, купания и т. д. Каждое здание сада организует определенное место сада, проникнутое особым настроением, особым качеством жизни.

Узки врата в рай. Но мы входим в него, если можем это сделать, через сад. И притом через сад не только крохотный, но и непременно старый. Сад нашего детства, сулящий величие непрожитой жизни. Очарование старинного сада, таинственная красота «древних камней» и «древних деревьев» более всего привлекали китайских знатоков. «Аромат древности» сообщает об истоке всякого опыта. Но незапамятная древность уже неотличима от полной новизны. Цветение жизни в саду должно возвращать к началу времен. В этом смысле китайский сад был лучшим воплощением жизненного идеала китайцев [20. С. 454–459].

Одним из самых примечательных элементов китайского ландшафта являются пагоды. Термин «пагода» (кит. та) – индонезийского происхождения. С историко-культурной точки зрения этот тип строений восходит к древнеиндийским погребальным сооружениям – ступам, которые затем были заимствованы из национальной культуры буддизмом с превращением ступы в реликварий: согласно преданию, первые буддийские ступы были воздвигнуты для хранения в них частей пепла от сожженного физического тела Будды. Пагоды не предназначались для жилья и в них не совершались какие-либо регулярные обряды, но их присутствие согласно канонам китайской науки «ветров и вод» считалось благотворным для окружающей местности, так что со временем рядом с каждым уездным городом в Китае выросла своя пагода. Древнейшие сохранившиеся пагоды в Китае находятся в районе пещерных храмов Юньгана (север провинции Шаньси) и относятся к V в. Нередко пагоды стоят парами – таковы, например, парные пагоды в Цюаньчжоу (Фуцзянь), Сучжоу (Цзянсу), Кайфыне (Хэнань). Имеются и группы из трех пагод – например, три пагоды в Дали (Юньань).

Пагоды могут иметь разное число этажей – семь, девять, даже пятнадцать, но чаще всего двенадцать. Первоначально их строили из дерева, впоследствии – из кирпича и камня. Нередки маленькие пагоды из бронзы, и есть даже образцы больших пагод с железным покрытием – например, пагода Яшмовых источников в Данъяне (пров. Хубэй) высотой более 20 м. Самые древние пагоды имеют в сечении форму квадрата. Таковы сохранившиеся до наших дней от начала VII в. две каменные пагоды в Сиане – Большая Пагода диких гусей и Малая Пагода диких гусей. Впрочем, пагода при Шаолинском монастыре, воздвигнутая в 523 г., имеет двенадцать сторон. Позднее появились и круглые пагоды. Этажи в больших пагодах, как правило, опоясаны галереями. Карнизы пагод по китайскому обычаю загнуты вверх, нередко к ним подвешены колокольчики, издающие на ветру мелодичный звон; на верхних этажах устанавливали бронзовые зеркала, предназначенные для сбора «небесной росы». Кроме того, в Китае нередки одноэтажные каменные кумирни с одним входом и сводчатым помещением внутри, представляющие собой как бы отдельный этаж пагоды.

Повсюду можно встретить памятные арки, так называемые башни с надписями (паилоу) установленные в память о заслуженных людях. Такие арки украшались двух — и трехэтажными крышками, нередко имели три проема и обязательно – соответствующую памятную надпись. Самой же внушительной разновидностью мемориальной архитектуры были гробницы покойных императоров. Наиболее известный памятник такого рода – погребения минских императоров в окрестностях Пекина. Они расположены в склоне холма между двумя долинами. Дорога к ним – так называемая дорога духов (шэньдао) – ведет через пять грандиозных «башен с надписями»; по обеим ее сторонам стоят каменные изваяния прислуживающих чиновников и животных. Сами гробницы имеют вид традиционного дворцово-храмового комплекса, окруженного глухой стеной с высокой башней. Погребальные камеры находятся глубоко под землей и поражают гигантским объемом. Самым грубым и непосредственным образом – в виде колоссального пустого пространства – здесь, возможно, явлена идея сверхчеловеческого величия, заключенного в необозримой и всеобъятной Великой Пустоте [13. С. 271; 20. С. 459–461].

Самое известное мемориальное сооружение в Китае – это мавзолей Сунь Ятсена под Нанкином, который расположен у подножия горы Чжуншань. Он был построен в 1929 г. и представляет собой гигантское сооружение в стиле усыпальниц императоров династии Мин. У подножия мемориала находятся ворота из белого фуцзянского мрамора с крышей из голубой черепицы. У входа в мавзолей выбиты в камне три народных принципа, сформулированные Сунь Ятсеном, а именно: «национализм, демократия и принцип народного благоденствия» [32].