Понять специфику китайской культуры можно лишь обратившись к картине мира, сложившейся в китайской культуре, ее основным категориям, нормам и ценностям.

Одним из главных факторов, объясняющих особенности китайской культуры, является тоново-изолирующий язык, создающий совершенно иное (по сравнению с европейским) семантическое пространство. Значение слова в китайском языке зависит от тона, которым оно произнесено. Поэтому одно слово может означать совершенно разные вещи. Эти слова записываются с помощью иероглифов, которые возникли из пиктографического (рисуночного) письма после его упрощения. Каждый иероглиф передает самую общую идею обозначаемого им предмета, явления, понятия. При этом современные иероглифы типологически ничем не отличаются от тех, которые использовались в иньские времена. В основном, все китайские слова состояли из двух иероглифов (некоторые – из трех-четырех). Постепенно шла унификация знаков и к концу I тыс. до н. э. возникает современная письменность. Общее количество иероглифов доходит до 80 тысяч. Такая огромная цифра объясняется тем, что на протяжении многих веков существования иероглифической письменности китайские писатели придумывали новые иероглифы, которые сохранялись только в их произведениях. Так что целый ряд знаков, встречающихся в китайских словарях, совершенно не употребляется. Знание трех тысяч иероглифов достаточно, чтобы понимать современную бытовую лексику и общественно-политические тексты. Для чтения классических текстов нужно знать не менее 7 тысяч иероглифов. Поэтому даже высокообразованные китайцы при чтении пользуются словарем.

Китайские иероглифы трудны для написания: каждый из них состоит из нескольких черт (от одной до 52). Чтобы выучить такое огромное количество иероглифов и запомнить порядок их начертания, требуется огромное напряжение памяти.

Именно поэтому Китай всегда по-преимуществу был неграмотной страной. Но отсюда и уважение к письменному слову было очень велико. Считалось, что знание открывает человеку глаза на мироздание, делает человека мудрым и даже святым.

Использование иероглифов обусловило специфическое для Китая иероглифическое мышление и видение мира, не зависящее от грамотности человека. Многие китайские иероглифы существуют без изменения уже несколько тысяч лет, сохраняя в неприкосновенности обозначаемые ими понятия. Это стало одной из причин стабильности и неизменности китайской культуры. Иероглифическая письменность и мышление также явились основанием символизма китайской культуры, привели к тому, что именно образы-иероглифы стали орудиями мышления, что сближает китайское мышление с мышлением первобытных людей.

Важной чертой китайской культуры является холизм – представление о целостности и гармоничности мира, складывающейся из составляющих этот мир частей. При этом целостность намного более важна, чем составляющие ее части. Мир в представлении китайцев – это мир абсолютного тождества противоположностей, где многое и единое не отрицает друг-друга, все различия относительны. В каждом явлении природы будь то цветок, животное, или водопад, просвечивает богатство всего мира.

Основой этой дуалистической картины мира служат сложившиеся в давние времена и зафиксированные в завершенной форме в классической китайской «Книге перемен» представления о двух началах мира – инь и ян. Ян – это светлые, легкие частицы первоначального хаоса, из них образовалось небо. Инь – тяжелые, темные частицы, из них образовалась земля.

Все предметы и явления мира (и даже человек) произошли от взаимосвязи светлого начала ян и темного начала инь. Эта взаимосвязь порождает в природе и в жизни движение и покой, тепло и холод, свет и тьму, добро и зло. Не следует рассуждать о том, что лучше, что хуже – и то и другое необходимо, одно без другого немыслимо, одно переходит в другое, поэтому может быть и тем и другим – в зависимости от времени и ситуации.

Космические силы графически изображались как две неотделимые половины – белая (ян) и черная (инь), изогнутые таким образом, что одна готова перейти в другую. Белая точка на черной половине и черная точка на белой половине олицетворяют неизбежное взаимопроникновение противоборствующих сил. А вместе обе космические силы образуют дао – всеобщий закон Вселенной.

Союзом светлого, мужского начала ян и темного, женского начала инь порождены пять первоэлементов: земля, вода, огонь, дерево, металл, от которых и происходит все во Вселенной [32].

К более глубокому осмыслению проблем бытия, человека и его места в мире китайская культура пришла в середине I тыс. до н. э. в философских школах конфуцианства и даосизма, сформулировавших и разработавших основные нормы и ценности своей культуры [43]. Приоритетной идеей китайской культуры стало достижение гармонии общества и природы, в основе которой лежала концепция социо-этико-политического порядка, санкционированного великим Небом. Не испортил эту идею и буддизм, составивший вместе с даосизмом и конфуцианством философско-религиозную триаду (сань цзяо), духовный стержень китайской культуры. Мир изначально совершенен, гармония внутренне присуща ему, поэтому его не нужно переделывать. Напротив, нужно самоустраниться, уподобиться природе, чтобы не мешать осуществлению гармонии. Таким образом, китайская культура не ориентирует на деятельное начало, а призывает к действию, сообразуемому с космическим ритмом.

Конфуцианство возникло на рубеже VI–V вв. до н. э. Его основоположником считается Учитель Кун (Кун-Фу-Цзы, в латинской транскрипции – Конфуций, 551–479 гг. до н. э.) [43. С. 118–122]. За четыре столетия конфуцианство стало настолько влиятельным учением, что во II в. до н. э. оно получило статус официальной идеологии и просуществовало до 1928 г. На протяжении более чем двадцати столетий идеи Конфуция были духовной основой всей общественной жизни, оказав глубочайшее влияние на историю и национальный характер китайцев.

Мировоззренческой основой учения Конфуция о человеке является взгляд на него как на особый продукт природы, не только подчиняющийся ей, но и умеющий ей противостоять. Наблюдая вокруг себя нескончаемую борьбу всех против всех, он видел путь к установлению мира, порядка, социальной гармонии в возрождении вековых традиций, обычаев и ритуалов. С этой целью он обращался к «золотым временам» древности с ее обычаями подчинения детей родителям, младших старшим, подданных государю. Исходя из этого, Конфуций считал, что главная задача воспитания человека заключается в усвоении им строгих норм и правил отношений между равными и неравными, старшими и младшими, высшими и низшими, отцом и детьми.

Выступив с критикой своего века и высоко оценив века минувшие, Конфуций на основе этого противопоставления составил идеал совершенного человека, или «благородного мужа» (цзюнь-цзы). Главными его качествами являются гуманность, человечность (жэнь), которая понимается как должное исполнение своих обязанностей на основе порядка; и чувство долга – моральная обязанность, которую гуманный человек в силу своих добродетелей накладывает на себя.

Образ благородного мужа, созданный Конфуцием, сыграл очень важную роль в китайской культуре, став обязательным эталоном для подражания, приблизится к которому стало делом чести и социального престижа. Этот образ включал в себя такие качества, как почтительность, обходительность, правдивость, доброта, преданность, осторожность в разговоре, сдержанность, стремление придерживаться во всем «золотой середины». В своих поступках благородный муж руководствовался золотым правилом нравственности («не делать другим того, чего не желаешь себе»).

Приблизится к желанному идеалу можно было лишь в зрелом возрасте, так как лишь старость освобождала человека от страстей, давала ему мудрость. Это приводит к ориентации китайской культуры на зрелость и старость, а не на молодость. Поэтому идеалом мужской красоты в Китае считается зрелый или даже пожилой мужчина, да еще и с избыточным весом.

С течением времени конфуцианский идеал благородного мужа становился обязательным эталоном для подражания, приблизится к которому было делом чести и социального престижа. Опираясь на культ предков, конфуцианство разработало целую систему правил для всех проявлений человеческой жизни. Оно регламентировало все области быта и культуры, создало бесчисленные церемонии, ритуальные вежливости, а также множество законов в области изучения истории, музыки, поэзии и живописи.

Отталкиваясь от своего социального идеала, Конфуций сформулировал основы социального порядка в Китае. За образец он взял отношения в китайской семье, ее строгую социальную иерархию и беспрекословное подчинение младших старшим. По мнению Конфуция, государство должно стать такой же семьей, где император будет для всех отцом, чиновники – старшими братьями, а простолюдины детьми и другими младшими членами семьи. Критерием разделения общества на верхи и низы, на старших и младших, должны были служить не знатность и богатство, а знание и добродетель, приближенность к идеалу благородного мужа. Именно эта конфуцианская идея послужила обоснованием формальной открытости чиновничьего сословия, членом которого мог стать любой образованный человек.

Не случайной была и конфуцианская критика современного ему общества, требование возврата к нравам и обычаям древности, вылившееся в предложенную им реформу «исправления имен». Выше уже было упомянуто о специфике китайских иероглифов, способствующей стабильности китайского общества. Тем не менее, иероглифы и понятия, ими обозначаемые, остаются все те же, но реальные предметы и явления, им соответствующие, постепенно меняются. Конфуций говорил о необходимости устранения этого несоответствия, для чего нужно было исправить не иероглифы, не придумать новые понятия, но изменить действительность, отказавшись от тех нововведений, которые появились за последние века.

Так выявляется еще одна характерная черта китайской культуры – ее обращенность в прошлое, ориентация на прожитой опыт, отказ от новаций, не имеющих достаточных оснований. Поэтому характерным приемом китайской культуры является цитирование – постоянное обращение к уже прожитому опыту, который каждый новый автор переживал по-своему. Это привело к тому, что все основные художественные приемы, стили, жанры родились в Китае очень рано и существуют до сих пор.

Ориентация китайской культуры на прошлое также связана со спецификой восприятия пространства и времени китайцами. Пространство этой культуры всегда ориентировано на центр, любое движение понимается как центростремительное, даже такое современное понятие, как «прогресс» – понимается как движение вовнутрь. Поэтому китайская география ставила в центр мира Китай, отсюда же – одно из его названий – Срединная империя. Отсюда же китайцы считали себя единственным цивилизованным народом в варварском окружении. При этом они вовсе не стремились познакомить варваров со своей культурой, никогда не занимаясь ее распространением. Корейцы и японцы, культуры которых считаются дочерными по отношению к китайской, сами приезжали в Китай учиться.

Следует отметить, что высокое мнение китайцев о собственной культуре имело под собой достаточные основания. Об этом говорит ее адаптационная мощь – эта культура растворяла в себе любые инокультурные влияния, в ней никогда не было потери культурной преемственности. Обычно опасность Китаю угрожала с севера, от многочисленных кочевых племен. Для защиты от них в IV–III вв. до н. э. и была построена Великая китайская стена – сооружение, протянувшееся на несколько тысяч километров. При этом китайцы не были воинственным народом и не умели противостоять воинственным варварам, покорявшим периодически значительную часть страны. Обычно часть образованных китайцев с захваченного севера бежала на юг, давая тем самым толчок развитию культуры южного Китая, а победители-варвары очень быстро сталкивались с необходимостью управлять огромной страной, что было невозможно без специальных знаний. Поэтому им приходилось обращаться к китайским чиновникам, приглашая их к себе на службу. Дети завоевателей, воспитывавшиеся китайскими учителями, уже не были варварами. Так, примерно за два поколения ситуация менялась, и китайцы одерживали бескровную победу.

Конфуцианцы надеялись исчерпать человеческое сердце и гармонизировать жизнь с помощью ритуализированного этикета. Однако ни общество в целом, ни человек в отдельности, как бы не были они скованы официальными догмами конфуцианства, не могли всегда руководствоваться только ими. Ведь за пределами конфуцианства оставалось мистическое и иррациональное, всегда притягивавшее человека. Поэтому не случайно, что одновременно с конфуцианством появилась совершенно иная ветвь китайской культуры, совершенно новое учение о жизни, а также и способ китайской культуры, совершенно новое учение о жизни – даосизм [43. С. 58–59]. Основателем этого учения, ставившего своей целью раскрыть перед человеком тайны мироздания, вечные проблемы жизни и смерти, стал Лао-Цзы, полулегендарная личность, старший современник Конфуция. Лао-Цзы считал, что человек открывает истоки своей бесконечности через следование естественности и слияние с бесконечным путем великой жизни природы. Отсюда и название учения – даосизм (дао – можно перевести как «путь»).

Дао – глубоко диалектическое понятие. Оно является подлинным началом мира, сущность которого – небытие. Даосизм приходит к идее мимолетности бытия всех вещей и явлений мира, которые материализуются лишь ненадолго, чтобы затем вновь обрести свой покой в небытии. Отсюда – драматизм человеческого существования, на миг восстающего из тьмы небытия, чтобы устремиться к неизбежному концу.

Поэтому нет смысла дорожить знатностью, богатством, славой. Все это не имеет подлинной ценности перед лицом жизни и смерти. Поэтому совершенномудрый человек (идеал даосизма) должен освободиться от сковывающей его привязанности к единичному и обрести ту подлинную гармонию бытия, которая не нуждается в искусственных ритуалах. Эта гармония содержится в дао – пути единой жизни, пронизывающей все сущее, принимающей различные формы и вымещающееся в бесконечной череде преходящих вещей и состояний. Ради слияния с дао мудрец отказывается от всего, что привязывает его к привычным формам, в том числе к собственной индивидуальности.

Как и конфуцианство, даосизм не ограничивается рамками философии и религии, а составляет особый образ жизни. Даосизм многое позаимствовал у буддизма и йоги, в частности, систему физических и дыхательных упражнений. Конечной целью для приверженцев даосизма является достижение бессмертия.

Способом жизни, методом слияния с великим дао является недеяние (у-вэй). Это отнюдь не пассивная созерцательность, а столь полное слияние с естественным ходом вещей, что отпадает необходимость в специальной нарочитой активности. Совершенномудрый человек не противопоставляет себя ситуации, а спокойно влияет на нее изнутри, через использование естественных возможностей, которые скрыты от непосвященных.

Казалось бы, даосизм и искусство должны быть бесконечно далеки друг от друга, ибо что общего может быть между бесстрастием даосского отшельника или мастера-бойца (а это часто совмещалось в одном человеке) и вдохновением художника, улавливающего тончайшие оттенки чувств? Но бесстрастие даосского мудреца вовсе не равнозначно эмоциональной тупости, а даосский идеал «пустоты сердца» не имеет ничего общего с душевной пустотой. «Пустота сердца» означает, что сердце становится подобным чистому зеркалу, незамутненному страстями и отражающему гармонию дао.

Такое мироощущение легло в основу искусства Древнего Китая и всей Юго-Восточной Азии. Обращаясь к природе, человек хотя бы на время вырывался из тисков ритуализированной социальной и семейной жизни. Искусство выражало это чувство и делало его частью культуры. Именно под влиянием даосизма родился знаменитый стиль «ветра и потока».

Во II–III вв. н. э. в даосизме выделился религиозный даосизм, также оказавший большое влияние на духовную культуру Китая. В нем тождество с вечным дао все чаще интерпретировали как магическое телесное бессмертие, которого можно достичь с помощью дарующих вечную жизнь эликсиров. Это привело к развитию в Китае мощной алхимической практики. В китайской алхимии в ходе бесчисленных экспериментов совершались и действительно ценные открытия, в том числе был изобретен порох.

Даосизм, подобно конфуцианству, оказал огромное влияние на развитие литературы и искусства, взглядов на действительность. Не случайно, наиболее выдающиеся китайские поэты, художники, ученые, философы – даосы. Но в отличие от конфуцианства, даосизм обобщил зародившиеся ранее принципы отношения к природе – его властительнице, придав им новый, поэтический смысл. Этот опоэтизированный подход к миру ярко проявился во всех областях художественной культуры Китая.

Самое значимое преимущество, которое даосизм давал талантливым творческим людям в Китае, это свобода. Поэт-даос мог поселиться вдали от суетного мира, воспевать природу и свободу. Отшельническая творческая деятельность была средством забвения действительности, ухода от невыносимых оков конформизма. При этом надо иметь в виду, что даосские идеи и теории наслаивались на конфуцианскую основу, но отнюдь не вытесняли ее целиком, поэтому нельзя говорить целиком о чисто даосской личности. «Конфуцианская нормативность скрывает в себе безбрежную даосскую свободу «тысяч перемен, десятков тысяч превращений» [33. С. 272].

Значительное воздействие на китайскую культуру оказал и буддизм, который, как известно, возник в Индии в VI в. до н. э. В Китай он пришел в I в. н. э., «перевелся» на китайский язык, а чань-буддизм (наименование секты «чань» произошло от санскритского слова дхиана – сосредоточение, медитация) как самостоятельное направление в китайском буддизме утверждает себя в пятом–шестом веках н. э. V–VIII вв. были «золотым веком» китайского буддизма, периодом его расцвета, проникновения во все слои китайского общества[7. С. 21].

Буддизм, в отличие от христианства и ислама (М. Вебер определял эти религии как «овладевающие миром», конфуцианство он назвал религией, приспосабливающейся к миру, а буддизм – религией, «убегающей от мира»), нигде не вытеснял традиционную культуру тех стран, куда проникал. Он вбирал в себя традиционные ценности китайцев, такие как, например, «сыновняя почтительность». Буддийская традиция предполагала уход из семьи, разрыв всех родственных привязанностей, тем не менее, такой уход трактовался как забота ушедшего о спасении всех людей, в том числе и об оставленных родителях. Кроме, того буддийские монахи осуществляли все обряды, связанные с уходом человека из жизни, а это тоже трактовалось как почтение к родителям, уход за могилами предков, что было непреложной конфуцианской традицией.

Буддийская идея срединного пути была созвучна идее Середины в конфуцианстве, она была призвана обезопасить людей от крайностей, ошибок. Идея диалога, а не конфликта роднила буддизм с традиционными китайскими учениями. Идея самосовершенствования, личной ответственности за себя и свою судьбу («будьте сами себе светильниками») совпадала с конфуцианской трактовкой.

Буддизм чань аппелирует к природному началу в человеке, защищает природу и естественное начало в человеке от насилия со стороны общества, ритуала ли, антропоцентристской этики конфуцианства – это сближало буддизм с даосизмом [7. С. 23].

Буддизм просуществовал в Китае около двух тысячелетий и существует поныне. Он не только сам испытывал большое влияние со стороны традиционной китайской культуры, но и оказывал свое влияние на нее. Наиболее заметным был вклад буддизма в архитектуру Китая. Многочисленные пагоды – многоярусные сооружения, каждый из ярусов которых символизировал одно из небес буддийской космогонии, – за долгие века превратились в неотъемлемую часть китайской архитектуры. Буддизм дал начало монументальной скульптуре в Китае. Учение чань о том, что Будда везде и во всем – в молчании гор, в пении птиц, в шепоте шевелящейся от ветерка листвы, – оказывало сильное воздействие на художников страны. Сам процесс создания картины живописцем проходил под сильнейшим влиянием буддизма: прежде чем начать рисовать, художник какое-то время настраивался в медитации, пытаясь проникнуться сутью вещей, которые он хотел изобразить. Как только он достигал озарения, вдохновения, он начинал быстро работать. Кисть его как бы сама летала по шелку или бумаге, и пейзаж рождался как бы сам собой.

Буддизм привнес в китайский язык множество новых слов и терминов. В недрах буддийских монастырей впервые зародилось искусство книгопечатания, ксилографии. Определенный вклад буддизм внес и в науку. Буддисты реформировали китайский календарь, занимались астрономией и математикой, философией, медициной. Чань-буддизм оказал громадное влияние на все виды искусства в Китае, на бытовую культуру, на мышление и в конечном итоге на менталитет китайского общества. Уже почти две тысячи лет буддизм зримо присутствует в китайской культуре, во многом определяя китайское массовое сознание [7. С. 25].

Таким образом, обобщая вышеизложенное, отметим, что классическая китайская культура представляла собой сплав конфуцианства, даосизма и буддизма. Причем эти течения практически не соперничали друг с другом, а заполняли в духовной жизни китайцев свои собственные ниши. А поскольку они являются не только философскими, но и религиозными течениями, для китайской культуры характерен религиозный синкретизм и функциональный подход к религии, выбор которой определялся конкретной жизненной ситуацией.